Джентльмены непрухи: [сб.] - Владимир Васильев

Все окна гостиницы были плотно занавешены; привратник отсутствовал, хотя двери остались полуоткрытыми.

В полутьме, царящей за дверью, слышалось размеренное дыхание спящего служителя.

—  Эй, хозяин!

Спящий перестал сопеть и без излишней суетливости вежливо осведомился:

—  Чем могу служить? Свободных комнат нет и не будет.

—  Здесь ли живет заклинатель змей Део? Скажи, что друзья ждут его на улице, — сказал Даан со свистящим придыханием, характерным для солнцепоклонников юго-запада. — Мы не выносим тьмы.

Даан и Юл вышли наружу, не дожидаясь ответа хозяина. Да, впрочем, он и не ответил.

Перед домом Даан стал, как учил Сатэ, и внимательно присмотрелся к каждому из окон. Юл отошел в сторону, наблюдая, не проявляет ли кто излишнего любопытства. Вдалеке маячил желтый плащ, но это не в счет…

Спустя несколько минут штора в крайнем слева окне слабо шевельнулась и в уличную пыль шлепнулся небольшой, с орех-цу, панцирь морской черепашки. Два чужих непонятных иероглифа украшали выпуклые пластины.

Даан поклонился, приложив руку ко лбу, а потом к сердцу; отступил на восток и неторопливо пошел прочь. Юл последовал за ним.

Вскоре их догнал стройный юноша-островитянин, хрупкий, словно девушка. Сатэ сказал, что он ровесник «лохматых», но выглядел он много моложе двадцати четырех лет. Одежда и прическа ничем не отличались от общепринятых в стране Гор и Солнца.

—  Здравствуйте! — негромко сказал чужеземец. — Я — Матурана.

Говорил он чисто, без малейшего акцента.

Даан не любил слабаков. А Матурана выглядел именно слабаком. Мозолей на кулаках нет, мышцы не выделяются, а значит о ши-тао он не имеет ни малейшего представления.

Вздохнув, Даан вполголоса поздоровался, не сумев скрыть недовольства. Юл остался равнодушным.

Окраинами долго пробирались к Двум Дорогам, избегая людных площадей, опуская взгляд перед редкими прохожими. Лекарь и Сань Но «вели» их, прикрывая спереди и сзади. Солнце успело сползти к самому горизонту и покраснеть. Даан подумал, что Столица — очень большой город, гораздо больше, нежели он ожидал.

Туда же, еще ничего не ведая друг о друге, спешили и остальные: Рут Ма и Лоот Зин, сумевшие избавиться от слежки и до самого вечера толкавшиеся на празднике, Сатэ с братьями Хито, которым пришлось втроем отбиваться от семерых Орлов, а потом долго прятаться от солдат и беспощадного Надзора в припортовых кварталах.

Когда они встретились в условленном месте, выяснилось, что седовласый лекарь бесследно растворился в сгущающейся полутьме. Их стало девять: семеро избранников, Сатэ да юноша-островитянин.

А Орлы, оставшись ни с чем, зашлись, наверное, злобным клекотом.

Глава вторая

1

Шли всю ночь. Столица осталась за спинами, расцвеченная буйными огнями праздничного фейерверка. Пошли по правой дороге, потом перебрались на левую, спрятав следы на дне придорожного ручья. Сатэ перекинулся с Матураной несколькими фразами, но никто из монахов не знал языка Архипелага, поэтому смысл сказанного остался неясен. Островитянин шел легко, дышал размеренно, хотя все избранники решили, что скоро он станет жаловаться на усталость. Ничуть не бывало: тот шагал и шагал следом за Сатэ, поступь его оставалась такой же воздушной и пружинистой, как шаг тонконогой лани.

К утру устроили себе отдых в густых зарослях малины: по дорогам вполне могли шастать лазутчики Орлов. Сатэ надеялся, что следы достаточно запутаны, однако вдвойне осторожный вернее достигнет цели, чем единожды беспечный. Им же ничего не оставалось, кроме как достигнуть цели: в противном случае…

Но об этом лучше не думать.

Рассвет застиг посланников Каома спящими; лишь Сатэ бодрствовал, искоса наблюдая за дорогой.

2

Гут Фо, глава клана Орла, гневно сжал кулаки.

—  Что значит — исчезли? Вы Орлы или слепые мыши, годные только на корм дряхлым кошкам? Найти! Обшарить все дороги, весь лес к северу от Столицы! Не отыщете — что же… Вы знаете наш закон: оступившийся достоин лишь смерти.

Трое, стоящие перед Гутом, вздрогнули. Гут не шутил.

—  Мы найдем их, господин…

—  Надеюсь!

Приспешники Гута, низко кланяясь, вышли. Глава Орлов, мужчина лет сорока, высокий и крепкий, с длинными тонкими пальцами на мускулистых руках, длинной, черной как смоль косой, умным волевым лицом с глазами-щелочками, одетый в богатый халат без рукавов, штаны-баты и мягкие тапочки, сидел в широком кресле работы столичных мастеров. Внешне он оставался спокойным, но в душе бушевал смерч. Чужак, владеющий тайной, исчез так стремительно, что олухи-слуги ничего не заметили. Око Каома почти уже попало к нему в руки — и вот такая незадача.

Однако на этом неприятности не закончились. Вошел Той, правая рука и один из лучших учителей клана Орла. Вид он имел крайне озабоченный.

—  Плохие новости, господин. Змея еще жива и подняла голову.

Гут вскочил. Невероятно! Больше семи лет он полагал, что клан Змеи уничтожен навсегда, последние учителя выслежены и убиты им, Тоем и еще двумя лучшими из Орлов, многовековому соперничеству пришел конец и клан Орла стал самым сильным и сплоченным. И вот…

—  Говори!

—  Трое моих лазутчиков нашли на юго-западных склонах Фын-Бая старую хижину. Вокруг много приспособлений для тренировок, почти все говорят о стиле Змеи. Парень, живущий там, уверяет, что поселился недавно и не понимает их предназначения. Его пытались схватить; сначала он использовал всеобщую технику ши-тао; потом, когда его прижали к скале, технику Змеи. Судя по словам уцелевшего — технику высочайшего уровня. Я ему верю: остальные двое убиты.

—  Значит, один из учителей Змеи ускользнул тогда, в год Лошади. И воспитал ученика. Но где он сам?

Той развел руками:

—  Похоже, ученик долгое время живет в хижине один. Не меньше года. Почему-то они с учителем расстались.

Гут хмурил брови. О, Небо, все разом! Определенно, все ополчились на него.

—  Займись этим, Той. Змея должна умереть. Вырви ей жало.

Той понимающе кивнул:

—  Она умрет, господин.

В глазах его горела ненависть, холодная, как зима высоко в горах, а пальцы сами собой согнулись лапой орла, птицы отважной и беспощадной.

Гут снова остался один. Что еще принесет ему этот на редкость неудачный день?

3

Тин Пи по прозвищу «Ихо», что значит «змея», шагал в сторону столицы. Все его вещи умещались в маленькой котомке, подвешенной к гладкому посоху. В мелкой пыли оставались четкие следы, отмечая его путь.